А вот теперь срывается и её собственный сольный проект. Странно, но вот именно её неожиданная потеря голоса вызвала у Димки непонятное чувство облегчения.

После того случая, когда она оказалась в доме у Фишера, Дима до сих пор не мог переступить через себя, и все её попытки помириться натыкались на глухую стену его отчуждения. Несмотря на то, что острая душевная боль, нанесённая её поступком, за несколько дней немного улеглась, он всё равно не мог сделать шаг ей навстречу, хоть и видел, как она от этого страдает. Отмена последнего новогоднего шоу, как и невозможность работы над Наташкиной программой, не вызвали у него сожаления, напротив, он воспринял её новое состояние как собственное спасение в данной ситуации.

Придя в себя после пережитого в последние дни, Димка ощущал жуткую психологическую и физическую усталость, и даже согласие Лапина не только изменить, а даже разорвать контракт, не принесло ожидаемого удовлетворения, и единственной радостью для него оставался маленький Валерка.

В то же время, просьба Кристины подождать с уходом из продюсерского центра тоже показалась ему кстати — получив «свободу» и немного успокоившись, он понял, что не знает, что с этой свободой делать… Поиски «упакованной» студии, которую можно было бы арендовать, не принесли результатов — ни один из предлагаемых вариантов не соответствовал его высокопрофессиональным требованиям, к тому же, Димка понимал, что, уходя от Лапина, обрекает «Ночной патруль» на бездомность…

— Здрасьте! — Света Нечаева, бэк-вокалистка, заглянула в студию, — А что, Алёны ещё нет?

— Привет, — глядя в ту же точку, кивнул Морозов, — нет, а что, она должна здесь быть?

— Ну, как же, — замялась Света, — мы же записываемся сегодня.

— Ты что-то перепутала, — он повернулся в её сторону, — сегодня мы ничего не записываем.

— Ну, как же, Дима, — она вошла в помещение и встала перед ним, — ты сам сказал, что сегодня мы записываем бэк-вокал для минуса… Ну, для Наташиной песни.

— Ну, во-первых, я говорил не сегодня, завтра. А, во-вторых, всё отменилось. Разве тебе не передали?

— Нет… — она казалась растерянной, — не передали… А что случилось?

— Должны были передать ещё неделю назад, наверное, ты просто забыла, — он устало помассировал закрытые глаза, — разве ты не в курсе, что Наташа пока не может петь?

— Не-е-е-т… — она широко раскрыла светло-карие глаза, — мне только сказали, что шоу отменяется, и всё… А почему — я не знала… А что случилось? Она заболела?

— Да, заболела.

— Так поправится же, — Света пожала плечами, — мы бы к тому времени как раз минусовки все и записали.

— Дело в том, что никто не знает, когда она поправится. У неё голос пропал, — Дима говорил нехотя, разговор явно не приносил ему удовольствия.

— И что теперь?

— Пока не знаю. Пока ничего не знаю, Света.

— Ну, она же всё равно поправится? — девушка явно была расположена узнать подробности, — Или она больше никогда не будет петь?

— Не знаю, — повторил Дима, — пока этот проект приостановлен.

— Ой, как жа-а-а-лко-о-о… — девушка выглядела удручённой от полученной новости, — Особенно жалко, что твои песни никто пока не услышит.

— Ну, что поделаешь…

— А что, если ты сделаешь проект с другой певицей? — Света выглядела настолько наивно, что, взглянув на неё, Дима невольно усмехнулся.

— Свет, ну, как ты себе это представляешь? Все эти песни были написаны специально для неё, как я могу отдать их другой певице?

— Да?.. — она изобразила детское неведение, — Я думала, что ты просто написал песни… неважно, кто их будет исполнять.

— Ну, как неважно… это всегда важно.

— Не знаю… Уля тоже не смогла больше выступать, но её песни отдали Наташе…

— Отдали, потому, что выхода не было. Улины песни были частью нашего представления, — терпеливо объяснял Дима, в душе поражаясь своеобразной логике этой девушки.

— Понятно… — закусив губу, Света часто закивала, — А как теперь нам быть? Мы вообще больше не будем ничего записывать?

— Я пока ничего не знаю, Света, — Дима покачал головой, — у нас тут проблемы появились, поэтому, пока мы их не решим, я ничего не смогу тебе сказать.

— Жаль… — снова посетовала девушка, — А мне бы очень хотелось исполнить какую-нибудь твою песню.

— Ну, в принципе… — Дима пожал плечами и, встав из-за синтезатора, повернулся к своей собеседнице, — если ничего не изменится кардинально, в марте мы планировали отчётный концерт, без регламента, у каждого участника будет свой, сольный номер… Ради Бога, подбирай песню…

— Правда?! — подпрыгнув, Света радостно хлопнула в ладоши, — Ура!..

— Ура будет лишь в том случае, если ничего не изменится, — терпеливо повторил Морозов, — это пятьдесят на пятьдесят… подожди… — сделав упредительный знак рукой, он достал сигналивший телефон; посмотрев на номер абонента, слегка нахмурился и нажал на клавишу, — Да… здравствуй… Да, готовимся… послезавтра… Прилетим двадцать пятого. Да, десять дней… Да, помню… да, сохранились… Н-ну, хорошо… Только это будет после возвращения, я сейчас загружен полностью, на новый синтез аранжировки по памяти забиваю. Нужно до отъезда успеть как можно больше, так что сегодня придётся здесь ночевать…

Поговорив по телефону, Дима отошёл к окну и несколько минут стоял молча, заложив руки в карманы брюк, как будто о чём-то раздумывая. Наконец, обернувшись, он посмотрел на девушку, которая с интересом прослушав разговор, сидела с сосредоточенным видом.

— Ну, вот… — с едва уловимой усмешкой произнёс он, — Интересное совпадение… Кристина хочет, чтобы я сделал аранжировки на две песни. Песни эти мы написали с ней давно, они для женского исполнения, но их никто так и не спел.

— Да? А в чём совпадение? — от Димы не укрылось, как у Светы слегка дрогнул голос.

— В том, что она в качестве исполнительницы хочет видеть именно тебя…

— Она так и сказала?! — она вытаращилась радостно-изумлённо, — Дима, это — правда?!

— Правда, — он снова пожал плечами, — но я пока очень занят. Если только после гастролей.

— Ой… — она прижала ладони к щекам, — Мне даже не верится…

— Ну, вот, привыкай к этой мысли, — он снова усмехнулся, — тексты возьми у Кристины, а музыка… аранжировкой я смогу заняться только после того, как вернусь с гастролей, в конце января.

— А, может, ты мне наиграешь темы? — она с готовностью достала из сумочки мобильный телефон, — Прямо сейчас, а я запишу… Пока ты будешь ездить, я разучу…

— Знаешь, песни были написаны давно, года три назад, я сейчас сразу и не вспомню… Впрочем… — он открыл папку с документами на рабочем столе компьютера, — память разбитого компа удалось спасти, я сейчас посмотрю в базе… тут чего только нет…

— Димочка, ну, посмотри… — она снова нетерпеливо несколько раз хлопнула в ладоши, потом подошла поближе и, положив ему руку на плечо, внимательно следила за тем, как он ищет нужный файл, — Только найди, ладно?..

— Ну, вот… — он открыл одну из папок, — Есть. Обе… Включай блютуз, сейчас скину наброски…

— Класс! — воскликнула девушка, когда мелодии двух песен оказались в памяти её телефона, — Интересно, а почему Кристина захотела, чтобы именно я спела эти песни? И, главное, где я буду их исполнять?

— Почему ты — не знаю. Насколько я понял, она хочет записать небольшой диск с песнями на свои стихи. Несколько песен есть в репертуаре «патруля», и вот — две, о которых она вспомнила.

— Я бы и больше спела, — махнув рукой, рассмеялась девушка.

— Есть ещё несколько, но она упомянула только об этих. Может, потом и об остальных вспомнит.

— А я ей сама скажу… Дима, можно я ей скажу?.. — Света умоляюще посмотрела в глаза Морозову, — Можно?..

— Да мне какая разница, — он выключил компьютер и, подойдя к вешалке, снял свою куртку, — говори. Только я не знаю, когда я смогу написать все аранжировки.