— А что нужно делать? — робко спросила Наташа.

— Петь, конечно. «Киви» — неужели не слышали? Вполне раскрученный коллектив, я бы сказал — даже больше, чем раскрученный… Женский квартет. Но одна участница окончила университет, место вакантно. Девочки там, конечно, постарше… Но ничего… Ничего… Согласны?

— Согласна, — только и смогла сказать ошеломлённая Наташа.

— Ну и замечательно. Меня зовут Эдуард Викторович, я музыкальный руководитель группы. Значит, в субботу — первая репетиция, в восемнадцать ноль-ноль, прошу не опаздывать, — выпалил на одном дыхании Бушман. Когда, попрощавшись, девушка уже взялась за ручку двери, неожиданно окликнул:

— Простите… А как вас зовут?..

— Да-ты-што-о-о-о-о… — глаза Оксанки округлились и увеличились до размеров пятирублёвой монеты, — Ты не перепутала?.. Точно — в «Киви»?

— Ну да, точно, — Наташа не ожидала такой бурной реакции подруги на рассказанную новость.

— Ну, обалде-е-е-е-ть…

— А что, это правда так круто, что ли?

— Да не то слово!.. Сам Бушман предложил?

— Да, а он — кто?

— Вообще-то он с кафедры эстрадного искусства, доцент, кажется… А, может, и профессор. Композитор.

— Странно, в универе столько профессиональных факультетов по вокалу и инструментам… На каждом — свои коллективы, каждый — артист… Почему у «Киви» такой престиж?

— Ну, ты даёшь… Профессионалов много, а раскрученных — единицы. Их же почти весь город знает. Это же почти шоу-бизнес, как ты не понимаешь… Одним после учёбы — музыку преподавать, а кому-то уже дорожка на большую сцену проторена. Но даже не это главное, — Оксанка понизила голос, — главное, что эти самые «Киви» постоянно с «патрулями» вместе… По сборным солянкам, по гастролям… Очень часто пересекаются. Вот это повезло так повезло-о-о-о…

— Слушай, Оксан, а ты откуда все эти тонкости знаешь, учимся только третью неделю…

— Ну, я же тебе говорила… Я всё про них знаю. Я ради них и учиться пошла… — круглолицая, с любопытным взглядом светло-голубых глаз, Оксанка слегка шепелявила, от чего выглядела немного комично.

— Слушай… Ну, вот они окончат универ… А тебе ещё учиться и учиться…

— Ой, я пока об этом не думаю… Морозову ещё полтора года, остальным так же… Время есть, — смех у Оксанки был похож на звук сыплющегося гороха: такой же частый и глуховатый.

— Слушай, а пойдём ко мне ночевать? Расскажешь про них…

— А можно?

— Конечно, я же одна…

— Тогда сейчас позвоню родителям, предупрежу, — радостно воскликнула Оксанка, доставая мобильный телефон.

Вечером, поужинав, девчонки удобно расположились на широком диване.

— Слушай, а Дима Морозов, он с какого факультета? — Наташа положила подбородок на подогнутые колени, приготовившись слушать всезнающую подружку.

— Самое смешное… Морозов учится на факультете менеджмента. Говоров и Мазур — на экономическом, Белов вообще библиотечное дело изучает… Короче, чем дальше от искусства, тем больше творческого полёта, — засмеялась Оксанка.

— А девушка эта, Кристина, она — кто? — Наташа нарочито-равнодушно рассматривала свежий маникюр.

— А, никто… Дочка богатого папика. У этого папика в городе куча ночных клубов, вот он и приглашает «патрулей». Народ на них валом валит, а папик бабло зарабатывает… Да я вообще не понимаю, где Дима её подцепил?.. Обыкновенная хабалка… А он… — Оксанка мечтательно уставила в потолок светлые глаза, — Он такой классный… Я готова полы в аудиториях мыть, лишь бы видеть его каждый день…

Закусив губу, Наташа задумчиво посмотрела на подругу… «И я тоже… кажется…» — пронеслось у неё в голове.

Глава 4

В середине ноября парни заметили, что Дима чем-то очень расстроен. Опоздания на репетиции стали обычным делом, он перестал шутить, на все расспросы отвечал однозначно: «Всё нормально». На всех мероприятиях он теперь появлялся один, без Кристины. Ребята понимающе молчали, хотя в глубине души были рады их разрыву, девушка была им не по душе: как соавтор, она часто диктовала свои условия Диме, который, в силу характера, в большинстве случаев шёл у неё на поводу. Кристина всем своим видом старалась показать, что между нею, дочерью богатого бизнесмена, и ими, простыми музыкантами, лежит непреодолимая пропасть, исключение составляет только Дима, и его пребывание в группе — лишь временное обстоятельство.

В конце концов, поползли слухи о некоем молодом восточном красавце, зарубежном партнёре отца, с которым Кристину несколько раз видели на светских вечеринках и клубах Лапина.

— Ну, и как ты теперь будешь объясняться с Димой? — Леонид Борисович Лапин, сцепив пальцы обеих рук, исподлобья смотрел на дочь. Стоя перед огромным, в пол стены зеркалом, Кристина поправляла серёжки с крупными бриллиантами, подаренными отцом на день рождения.

— А я вообще не буду объясняться. Я ему не жена, поэтому могу делать всё, что захочу.

— Тогда не пойму, зачем ты с ним встречалась почти два года?

— Он меня любит, что же я могу поделать. — Девушка повернулась боком и, всё так же любуясь собой, разгладила на бёдрах дорогое стильное платье.

— Он тебя любит… А ты?.. Сегодня — один, завтра — другой… Ты определись, кого ты хочешь… Я не настолько богат, чтобы прикармливать всех твоих поклонников, — тон Лапина был довольно грубым, но, судя по всему, дочь мало обращала на это внимания.

— Ой, папа, ну так уж и прикармливать!

— А что, нет? Сколько денег я вложил в его группу? Микрофоны покупал? Покупал… Поездку на конкурс финансировал? Финансировал… Выступления устраивал? Устраивал… Контракт подписали до конца года, а теперь хоть разрывай, — известный своим изощрённым умом и ничего не делающий просто так, Леонид Борисович явно лукавил. Все вышеперечисленные им расходы на «Ночной Патруль» были ничем иным, как рекламным ходом во время предвыборной кампании, когда он самостоятельно баллотировался в депутаты городской Думы. Но выборы прошли для него неудачно, и вот теперь нашёлся повод сорвать злость за потраченные впустую деньги.

— Ой, папа, не начинай, не столько уж ты им и покупал. И потом, никто не заставляет тебя разрывать контракт. Пусть и дальше поют по твоим кабакам, — Кристина насмешливо улыбнулась.

— А мне оно надо?.. Я не продюсер! Я мог бы заключить контракт с кем-нибудь и попроще, и подешевле — с какой-нибудь женской группой, не очень помешанной на нравственности — публика была бы только за! Но я приглашал исключительно твоего Диму, даже не учитывая вкусов своих посетителей! А ведь я ничего не делаю в этой жизни просто так! Я будущему зятю помогал, а не артисту, мне это их искусство до… до… — несмотря на злость, Лапин не решился выругаться при дочери, — Раскрутить можно и пугало на огороде, было бы желание. Смысл должен быть, понимаешь?.. Смысл!.. Посей на копейку — пожни на рубль! Я ему заработать давал, а теперь — будет он мне благодарен после твоих выкрутасов?.. На черта тебе сдался этот Махмуд??? — со злостью выдвинув вперёд нижнюю челюсть, Лапин сжал и без того тонкие губы.

— Мухаммед, папа, ты прекрасно знаешь его имя. И «прикармливать», как ты говоришь, его не надо. Может, мы с ним вообще уедем к нему, в Египет.

— Дура. Такая же дура, как и твоя мать! У него там пятнадцать жён, будешь шестнадцатой!

— Папа, в конце концов, это твой гость. Не надо было его к нам приглашать.

— А, может, не надо было его в постель к себе тащить? — Леонид со всей силы стукнул кулаком по столу.

— Папа, прекрати! Я давно уже взрослая, и сама решаю, как и с кем мне жить. Кстати, где сегодня поёт Морозов?

— Не знаю! Забыл! — со злостью крикнул отец.

Кристина решительно вышла в огромный холл родительского дома. Одевшись, хлопнула дверью. На улице достала телефон, набрала номер.

— Алло, Мухаммед? Я уже вышла… Да, решила пораньше, воздухом подышу… Жду тебя, солнце…

Ноябрьский снег падал огромными, мягкими хлопьями. За воротами скрипнули тормоза, и Кристина поспешила к поджидавшей её машине.